В одной деревне жила старая дева, звали ее Кача. И дом у нее был, и сад, и золотые монеты припрятаны, но даже самый бедный батрак не взял бы ее в жены, такая была Кача злая да ворчливая. Даже за дукаты, что она вместо крейцеров сулила, никто к ней в хозяйство работать не шел, знали люди — у этой бабы что ни слово, то брань да свара, а крик поднимет — за десять верст слыхать. И лицом некрасива. Вот и засиделась Кача в девках, хоть и стукнуло ей без малого сорок.
Как уж это заведено, и в их деревне тоже каждое воскресенье танцы устраивают, пополудни музыканты играют. Не успеют у старосты или в трактире волынки свою песню затянуть, как полна горница парней набивается, а в сенях девчата толпятся. Кача самая первая летит; парни девчатам рукой помашут, те в круг идут, и только нашей Каченке счастье еще сроду не улыбалось. Все у стенки одна выстаивает. Идет она как-то по дороге и думает: "Я уже состариться успела, а еще ни разу с парнем не плясала, как тут не злиться? Я бы сегодня хоть с самым чертом в круг пошла."
Явилась она в трактир, уселась возле печки, поглядывает, кто кого плясать приглашает. Вдруг входит в дверь незнакомый господин в охотничьем костюме, усаживается за стол неподалеку от Каченки и заказывает себе пива. Служанка пиво приносит, господин наливает и к Каченке идет чокнуться. Удивилась Ка-ченка, пожеманилась, сколько того приличие требует, а потом с удовольствием пива выпила. А незнакомец достает из кармана дукат, бросает его волынщику и кричит:
— Соло, ребята!
Все расступились, а господин приглашает Качу и с ней в круг танцевать идет.
— Кто таков будет? — шепчутся старики, парни усмехаются, а девчата друг за дружку прячутся, фартуками прикрываются, чтоб Кача не видала, как они фыркают. Ну, а Кача ничего не замечает, радехонька до смерти!
До самого вечера плясал незнакомец с нашей Качей, марципанами угощал, сладкой наливкой, а когда пришло время домой идти, взял под локоток и пошел провожать через всю деревню.
— Ах, я бы с вами до самой смерти плясать могла, — сказала Кача на прощанье.
— И я не прочь, пойдем со мной.
— А где же вы на ночлег остановились?
— Обними меня, я тебе все скажу.
Обхватила Кача охотника за шею, и в тот же миг превратился он из охотника в рогатого черта и потащил нашу Качу прямо в пекло.
У адских ворот черт остановился, стал стучаться, прибежали черти, открывают — видят, он даже взмок весь. Хотят Качу с его шеи снять, а та впилась, как клещ, не оторвешь. Делать нечего, пришлось черту с Качей на шее к самому Сатане идти.
— Кого это ты приволок? — строго спрашивает Сатана.
И стал черт каяться, рассказал, как по земле ходил, Качины слова услыхал, захотел ее припугнуть, танцевать позвал, а потом пекло решил показать.
"Не знал я, — простонал рогатый, — что от нее не избавишься."
— Ах ты, глупец, такой-сякой, моей науки не помнишь? — накинулся на него Сатана. — Прежде чем связаться, подумай, как избавиться! Ступай прочь с моих глаз, сам себе бабу на шею посадил, сам и скидывай!
Поплелся черт обратно на землю. Качу на себе тащит. Чего только не сулил, и просить, и ругать принимался — все напрасно — не отпускает. Измученный, злой, добрался он наконец со своей ношей на зеленый луг, а там молодой пастух в теплом тулупе овец пасет. Наш черт в человеческом обличье был, и пастух его не испугался.
— Кого тащишь, приятель? — дружелюбно спрашивает он черта.
— Ох, приятель, едва дух перевожу. Ты только подумай, иду это я своей дорогой, никого не трогаю, как вдруг сигает эта баба мне прямо на шею, уцепилась — ни за какие коврижки слезать не хочет. Хотел дотащить до ближайшей деревни и там сбросить, да сил больше нету, ноги подламываются.
— Давай, приятель, помогу, на себе потащу полдороги.
— И на том спасибо.
— Эй, баба, ухватись за меня, — крикнул пастух Каче.
Отпустила Кача черта, уселась на пастуха, что было силы вцепилась в лохматый тулуп. Сто потов с пастуха сошло! Качу на себе тащит, да еще здоровенный тулуп на нем, что у приказчика взял! Стал он думать, как от Качи избавиться. Подошел к пруду, и тут его осенило: "Сброшу ее туда! Но как? Вот если бы и тулуп вместе с бабой скинуть! Стал потихоньку тулуп стаскивать, а Кача сидит и не догадывается. Один рукав снял, второй, а Кача все не догадывается; первую пуговицу расстегнул, вторую, третью — бульк! — и вот уже Кача вместе с тулупом в пруду барахтается.
А черт сидит на лугу, овец пасет, а сам поглядывает, скоро ли пастух с Качей назад воротится. Не долго ждал. Спешит к нему пастух, боится, как бы овцы в разные стороны не разбрелись. Увидали они с чертом друг друга, удивляются. Черт — что пастух без Качи вернулся, а пастух — что незнакомец все еще здесь торчит. Говорит черт пастуху: "Большое тебе, пастух, спасибо, сослужил ты мне великую службу, не то пришлось бы мне до конца света Качу на себе таскать. Никогда тебя не забуду, а придет время — щедро вознагражу. Только знай, ты ведь самого черта из беды вызволил." Сказал, и нет его, исчез!
Растерялся пастух, столбом стоит, а когда все-таки пришел в себя, подумал: "Если все черти такие простаки, тогда еще жить можно!"
В той стороне, где наш пастух жил, княжил молодой князь. Был он и богат и холост, да все дела в своем государстве запустил, только жизнью наслаждался: днем бездельничал, а по ночам бражничал. Страной управляли два советника, и были они ничем не лучше своего господина. Что не прокутит князь с дружками, украдут они. Бедному люду никак денег на их потребу не набрать. У кого дочь-красавица или деньги завелись, тот ни минуты покоя не знает, приказа ждет, вот-вот князь отнимет, а коли воле его воспротивишься, тут уж милости не жди — сейчас же голова с плеч долой! По всей стране проклинал народ князя и его советников. Однажды, не зная, какое себе развлечение найти, позвал князь звездочета и приказал спросить у звезд, какая судьба ждет его и его советников. Послушался звездочет, глядит на звезды, высчитывает, что с этими мотами и бездельниками будет.
— Пощади меня, княжеская милость, — говорит вдруг испуганно звездочет, — но тебя и твоих советников такое ожидает, что я даже вымолвить боюсь.
— Говори все как есть! Но если твое предсказание не исполнится, не сносить тебе головы!
— Подчиняюсь справедливому приказу. Ну, слушай: прежде чем луна на вторую четверть пойдет, за обоими твоими советниками явится черт, в такой-то час, в такой-то день, а как наступит полнолунье, и за тобой, княжеская милость, явится и всех вас в преисподнюю утащит.
— В темницу этого лживого мошенника! — закричал князь, и слуги бросились выполнять его приказ.
Полумертвых от страха советников отвезли домой. Собрали они все богатства, уселись в кареты и поскорее в свои имения укатили. Обнесли замки со всех сторон крепостными валами, чтобы черт добраться не мог. А князь с перепугу стал жить тихо а даже взялся дела в стране поправлять, надеясь уйти от жестокой судьбы.
Обо всем этом бедный пастух и понятия не имел; пас свое стадо и не знал, не ведал, что вокруг него на белом свете творится. И вдруг в один прекрасный день стоит перед ним черт и говорит: "Вот, пастух, я и пришел тебя отблагодарить. Как луна до четверти дорастет, велено мне тащить в ад бывших княжеских советников за то, что народ обирали и князю плохие советы давали. Да видишь ли, в чем загвоздка — они исправились. Я их не трону, только постращаю, а тебя вознагражу. Как настанет мой день, ты в замок ступай, увидишь тьму народу. Поднимется плач и крик, слуги ворота распахнут, я советника поволоку, а ты ко мне кидайся и кричи: "Немедля убирайся прочь, не то плохо будет!" Я тебя послушаюсь и уйду. А ты у господина советника два мешка золота за услугу требуй, а коль отказываться станет — говори, что меня кликнешь. Потом ступай во второй замок, то же самое проделай и опять деньги проси. Да смотри, правильно хозяйствуй и денежки только на доброе дело расходуй. А когда- наступит полнолунье, велено мне самого князя в ад тащить, но князя ты не освобождай, не то собственной шкурой поплатишься," сказал черт и фр-р — поднялся ввысь и мгновенно исчез!
Пастух все запомнил. Когда лунный серп вширь раздался, отправился он в замок, где первый советник прятался. Толпы народа уже стояли и ждали, когда черт их господина в ад потащит.
И вдруг раздался отчаянный вопль, ворота распахнулись, тащит чертяка советника, а тот посинел весь, икает со страху. Тут из толпы выскакивает пастух, хватает советника за руку, черта отпихивает и кричит:
— Убирайся прочь, не то плохо будет!
Черт как сквозь землю провалился, а спасенный советник пастуху руки целует, как благодарить, спрашивает. Попросил пастух золота два полных мешка, и советник немедля велел выдать.
Довольный пастух поторопился во второй замок и все сделал, как черт велел. Сами понимаете, что вскоре молва о храбром пастухе до князя дошла. Услыхал он про его храбрые дела, послал за ним коляску и стал пастуха просить-умолять, чтоб и над ним смиловался и от черта вызволил.
— Господин мой, — отвечал пастух, — обещать не могу. Вы ведь грешник великий, но, если станете своим народом править справедливо и мудро, я могу своей шкурой рискнуть попробовать.
Пообещал князь, а пастух ушел, посулив в нужный день вернуться.
Все со страхом ждали полнолунья. Не успел князь и глазом моргнуть, как пробил его час. В черном платье, перепуганный насмерть, ждал князь своей судьбы. Тут распахиваются двери и стоит перед князем сам черт!
— Собирайся, князь, настал твой черед!
Ни слова не сказал князь, поднялся и пошел вслед за чертом. А на площади толпа народа дожидается. Вдруг сквозь толпу проталкивается пастух, бежит прямо к черту и кричит:
— Беги, спасайся, не то плохо будет!
— Как ты смеешь мне приказывать? Забыл, что я тебе говорил? — шепчет черт пастуху.
— Дурень, не в князе дело. Кача тебя разыскивает!
Только услыхал черт про Качу — ноги в руки, и навсегда исчез, только его и видели!
А князь назначил пастуха своим придворным и стал любить, как родного брата. Большая князю от пастуха польза была, потому что был пастух честным советником и добрым дворянином. Из четырех мешков золота не оставил себе ни крейцера, а роздал тем, у кого их старые советники отобрали.
